Скачать бесплатную работу можно по короткой ссылке. Ознакомится с содержимым можно ниже.
1. Социальная обусловленность уголовной ответственности за доведение до самоубийства.
1.1 История ответственности за доведение до самоубийства в российском уголовном законодательстве.
1.2 Социальная обусловленность установления уголовной ответственности за доведение до самоубийства.
2. Социальная обусловленность установления уголовной ответственности за доведение до самоубийства.
2.1 Проблемы квалификации за доведение до самоубийства: теоретические и правоприменительные аспекты.
3.Разграничение доведение до самоубийства от других смежных преступлений.
1. История ответственности за доведение до самоубийства в российском уголовном законодательстве.
Для более подробного изучения вопроса об ответственности за доведение до самоубийства необходимо обратиться к истории российского уголовного законодательства. История уголовного законодательства России имеет тесную связь с экономическими и политическими процессами, происходившими в стране в определенный период времени. Периоды развития уголовного законодательства совпадают с этапами развития российского государства. История российского уголовного законодательства может быть разделена на три периода: уголовное законодательство досоветского периода; советское уголовное право; постсоветское уголовное право. Предлагаем рассмотреть данный вопрос, разбив его на периоды: досоветский, советский и постсоветский.
В досоветском периоде в уголовном праве преобладало объективное вменение. К доведению до самоубийства относились так же, как к убийству особого рода, в котором исполнитель и потерпевший имели один смысл. Г.В.Ф. Гегель в связи с этим отмечал, что отчуждение жизни или жертвование ею есть действие, скорее противоположное наличному бытию. Смерть должна быть встречена извне как естественное явление или произойти на службе идее от чужой руки. Если государство требует жизни индивида, он должен отдать ее, но имеет ли человек право сам лишить себя жизни ? Значительным правовым актом становится «Запись о душегубстве». В котором под душегубством понималось не только убийство в чистом виде, но и самоубийство и даже смерть в результате несчастного случая (без покаяния в грехах) . В данный период основным законом Древней Руси, который устанавливал ответственность за совершение преступлений, являлась Русская Правда, но в ней доведение до самоубийства не получило четкой регламентации. В IX — XVI вв., в период действия Судебников 1497, 1550 и 1589 года, а также Соборного Уложения 1649 года, отсутствовали уголовно- правовые нормы, которые прямо предусматривали уголовную ответственность за доведение до самоубийства.
Во время правления Петра I уголовное законодательство получило развитие в связи с обострениями между различными социальными группами. Решать вопросы с помощью Уложения 1649 года становилось все труднее и поэтому сам Петр I принимал активное участие в создании новых уголовно-правовых норм . Артикул воинский 1716 года опять же не напрямую отразил доведение до самоубийства. Согласно арт. 164 , если кто сам себя убьет, то тело его должны были волочить по улицам до бесчестного место и закопать в нем. В случае если самоубийство не удалось, и причиной этому были: мучения и досада, беспамятство или стыд, то наказанием для солдата было гонение от полка с бесчестием или смертная казнь при иных причинах. В то время гонение было позорящее действие в отношении военнослужащих. Изначально устав был предназначен для военнослужащих, но в силу того, что общее уголовное законодательство на тот момент было несовершенным, то его нормы распространялись и на лиц гражданского состояния. Законом была предписана обязательность в каждом конкретном случае выяснения душевного состояния человека решившегося на самоубийство. Его содержание определяло решение вопросов о порядке и месте захоронения самоубийцы, определения наказания, в случаях покушения на самоубийство. Применялся индивидуальный подход к рассмотрению той или иной ситуации. В Морском уставе 1702 года, нормы направленные против самоубийц, еще более ужесточаются. Так в статье 107 данного устава говорится, что если кто-то будет, застигнут при попытки самоубийства, то он подлежит повешению на рее, а кто убьет себя того также следует повесить мертвым головой вниз. Ни надругательство над бездушным телом, ни силы духовного завещания, не могли удержать от самоубийства. Те, кто поддерживал наказание за самоубийство, придавали этому предупредительное значение, считая что, таким образом, можно бороться с ростом числа самоубийц.
3.Разграничение доведение до самоубийства от других смежных преступлений.
Квалификация преступлений представляет собой один из видов правоприменительной деятельности, значение которой сложно переоценить. Правильность выбора и применения нормы уголовного закона в каждом конкретном случае влияет на дальнейшую жизнедеятельность определенного лица (лиц), а также на грамотное юридическое толкование, что соответствует принципам действующего российского уголовного законодательства, например, законность, ответственность только за виновно совершенное деяние, гуманизм, справедливость. Принцип справедливости имеет в данной деятельности решающее значение, поскольку справедливым может быть такое наказание, которое адекватно учитывает все признаки, характеризующие общественную опасность и противоправность деяния, обстоятельства его совершения, личность виновного, а также дает правильная уголовно-правовая оценка совершенному деянию. Наиболее распространенными ошибками при квалификации деяния являются: неправильное определение объекта преступного посягательства, форм и видов вины, неверное истолкование мотивов преступления и другие. Ошибки в квалификации преступных деяний обусловлены как объективными, так и субъективными факторами. К объективным факторам можно отнести нечеткую формулировку конкретной уголовно-правовой нормы, наличие в диспозиции нормы оценочных понятий и категорий. К субъективным факторам можно отнести недостаточно высокий профессиональный уровень правоприменителей, выражающийся в неглубоком или неполном исследовании обстоятельств совершения преступления, неправильной оценке собранных по делу доказательств, неумении разграничивать смежные составы .
Разграничение таких составов преступлений как доведение до самоубийства и убийства, как отмечается в научной литературе, представляет собой актуальную проблему. Являясь по своему содержанию разным деянием, в определенных ситуациях его разграничение представляется весьма затруднительным. В науке уголовного права отсутствует единая позиция ученых по данному вопросу, отсутствуют серьезные научные исследования в области анализа такого социального явления как доведение до самоубийства. Можно определить такую тенденцию, что ученые, занимающиеся исследованиями анализируемого состава преступления, рассматривают вопрос о разграничении доведения до самоубийства с убийством только с позиции формы вины, при которых возможно их совершение. Принципиальным моментом, которому всегда уделяется внимание, является возможность совершения, предусмотренного ст. 110 УК РФ, с прямым умыслом. И только в связи с этим исследователи подходят к решению проблемы разграничения доведения до самоубийства с убийством, излагая точки зрения, прямо противоположные друг другу.
Согласно одному из подходов, при наличии у виновного прямого умысла на лишение другого лица жизни содеянное должно быть квалифицировано как умышленное убийство. Так Н.И. Загородников в своей работе отмечал, что при наличии у виновного умысла на доведение до самоубийства все совершенное рассматривалось как убийство особым способом . С.В. Бородин в развитие данной точки зрения указывает на то, что в случаях, когда лицо ставит себе цель довести другого лица до самоубийства и создает для этого условия, при которых потерпевший вынужден лишить себя жизни, содеянное следует квалифицировать как убийство, которые будет характеризоваться особым способом его совершения .
Другого подхода к вопросу разграничения доведения до самоубийства и убийства придерживается, в частности, Р.З. Авакян. Он отмечал, что при совершении доведения до самоубийства, в отличие от убийства, виновный не совершает действий, которые непосредственно способны лишить жизни потерпевшего. Последний принимает решение прервать жизнь и самостоятельно его реализует тем или иным способом, руководимый сознанием и волей . Ю.А. Уколова отмечает убедительность обоснования изложенной выше точки зрения, однако по ее мнению не следует исключать такой ситуации, когда потерпевший поставлен виновным в такие условия, что даже при наличии сознания его воля внешне ограничивается, и как следствие, отсутствует возможность выбрать иной вариант поведения в конкретной жизненной ситуации (например, лицу предлагают выбрать мучительную смерть — и у потерпевшего есть все основания опасаться реализации таких намерений, — или легкую и быструю, но его, потерпевшего, руками). Приводится данный пример: «виновный ставит потерпевшего на парапет крыши высотного дома, обливает его бензином и держит наготове зажженную спичку, однако предлагает потерпевшему самостоятельно спрыгнуть с крыши, в противном случае угрожает виновное лицо угрожает реализовать свои намерения» .
Иную точку зрения отстаивает А.И. Коробеев, отмечая, что исследователи, предлагающие квалифицировать доведение до самоубийства с прямым умыслом как убийство, зачатую не различают понятие «доведение до самоубийства» и понятие «склонение к самоубийству». Он приводит следующую ситуацию в качестве примера: виновное лицо предлагает потерпевшему на выбор или оставление на длительное время без воды и пищи, или самоубийство с помощью пистолета, который он тут же вручает потенциальной жертве, и та им мгновенно пользуется . В завершение А.И. Коробеев указывает, что даже в предложенной потенциальной ситуации квалификация действий виновного по ст. 105 УК РФ невозможна.
